Например, возьмём такой элемент гражданского общества, как Комитет солдатский матерей, терзающий печень и выедающий мозг профессиональным военным. Когда они меня особо доставали, то я их с мамой обещал познакомить, представительницей Комитета офицерских матерей в собственном лице; не соглашались почему-то, хотя правовые основания были одинаковы. Там общероссийского не получилось нихуя, потому как срач экзальтированных тёток – это нечто, а в регионах всё зависело от того, кто возглавляет этот движ.
В середине 90-х в Приморском крае была престарелая ебанутая и бездетная сущность, обожавшая многостраничные эпистолы. Ну не лень было по десятку двойных тетрадных листов по вертикали исписывать с двух сторон. 60% на саморекламу, 5% грозных требований и 35% невнятных угроз. В то, что Ельцин лично пришлёт ФСО в таёжный гарнизон со мной, стралеем, разбираться, я не верил, и использовал её письма по назначению. Нет, не то, что вы глумливо подумали в своей безнадёжной испорченности, а как хит вечера на ближайших офицерских посиделках. Потом – на следующих, на бис. Потом кто-то проливал на лист спиртягу, кто-то резал колбасу… Короче, утерялись для истории.
В начале нулевых в Калининграде дамочка возглавила сей комитет «на вырост» - сынишка у ней был таки, но пока грудной. И она, таки да, мечтала в региональную политику, и таки вы меня поняли правильно. Но вменяемость, пусть ограниченная, у тётеньки была, и удалось её научить немедленно сообщать о приходе к ней самовольно оставивших часть матросах. Особенно после того, как дали поприсутствовать на реальном выявлении обстоятельств СОЧ. А потом я её на психиатра Балтфлота натравил, который не хотел мне наркомана нахуй списывать.
Мужик пиздец как желал в Питер, в ВМедА, его капитаном на Балтику для ценза прислали, потому поставил себе охрененную цель – ни одного уволенного по психиатричке. Мол, в подразделении снимут девиации, командиры и замполиты. На объяснения, что, вообще-то, в воинских частях задача борьбы с дебилами не рассматривается в качестве основной, и неделями искать уёбка нихуя не положительно сказывается на боеготовности, он не реагировал. Вот я председательшу в интригу и включил. Сработало.
А та тётя, что в Хабаровском крае заправляла в конце 90-х – это было супер, высший класс. Нас с ней братва из штаба ДВО познакомила, и не просто так, а за хорошую проставу. И квартиру мы ей дали в гарнизоне (полчаса до автовокзала Хабаровска городским автобусом), и мужа на работу взяли в обато. И не зря, поскольку женщина была резкой, жёсткой и справедливой.
У нас тогда укладчиком парашютов в ПДС-ке подвизался один спортсмен, за которого впрягался краевой ДОСААФ. Высокий такой, мускулистый. Скотина полная. И повадился он линейщика-связиста чмырить, паренька метра полтора в прыжке, но на полгода старше по призыву. Такое тоже бывает, особенно когда мы тщательно и вдумчиво пропололи дембелей за полгода до события.
Ну чё, довыёбывалась наша звезда дискотек второго Хабаровска – получил он как-то после отбоя от сельского парнишки ножик для зачистки кабеля в живот. Нож острый, но короткий, то есть пострадала крепкая мускулатура. Хотя умирающего изображал талантливо. Поначалу. Потому как знал, мерзавец, что он сам творил.
Я тогда свою учебную роту расформировал, и ждал офицером по дисциплине, когда любимый КДВО примет единственно правильное решение о моём направлении в распоряжение ещё более любимого ДКБФ, что при комокруга Чечеватове было задачей далеко не тривиальной. Не только по дисциплине, там ещё дохренища всего поручалось, от командировок в Москву («как-нибудь сам доберись – ты ж договоришься») до похорон спившегося нахуй капитана ФСБ; регулярно был мобистом (недолго, на время отпуска) и начстроем (долго, на время запоя и госпиталя). Когда, спустя 10 лет на Колымажном, уже полковником, встретил своего комполка (тот перед дембелем активно в Африке летал, вот и посещал вышеэтажное ГУМВС), тот душевно вспоминал это время.
Но всё же «дисциплина» как функционал, а корячился серьёзный неуставняк: старослужащий порезал молодого. Штаб округа недалеко, а после их разборов, пехоты в авиации, к тому моменту, как тебя просят что-нибудь сказать, ты уже лежишь отпизженным в углу тихонько (фигурально) и затрудняешься три слова в предложение связать (реально). Но склонность к интриганским алгоритмам у меня была всегда.
Потому я тётеньку из Комитета солдатских матерей оповестил одновременно с командиром. Она пришла первой. Ком вообще не пришёл, ибо у него завтра полёты, и вообще. Зам по воспитательной ещё при назначении мне сказал, что он лётчик первого класса, а срочная служба – это моё заведование. Я его и не искал, потому как был некислый шанс найти его не там, то есть не в его квартире. Утром рассказал ему, что да как.
А тётя в обстановку въехала немедленно и чётко. Поговорила с пострадавшим пареньком. Хмыкнула, пошла в казарму, попросила подождать. Вышла, сообщила, что со мной согласна – «парашютчик» по заслугам отхватил. Сказала, что на Серышева (в УВР ДВО) утречком отправится сама, и попросила мужа отпустить с работы для её доставки. Что всё будет честно, а, значит, хорошо. Да мы как-то и не сомневались.
Потому как это меня, капитана, ебать хорошо и приятно, а к авиаторам у мотострелков вообще что-то смутное, недоброе и религиозное. У танкистов вообще трындец, артиллеристы индифферентны. А вот личную знакомую командующего, которая его побольше раза в два, полагается выслушивать и ей верить. И реально в ситуации разобрались, и парнишка отделался лёгким юридическим испугом. Даже не помню каким, что неудивительно – год начался для нашего полка заебись, 27 «палок» по уголовным делам.
Это нам товарищ прапорщик привёз из отпуска в Комсомольске-на-Амуре – он там какого-то коммерсанта по заказу завалил, и не одного, вроде. Вот и посчитали по эпизодам и по статьям (по каждому и каждой), 27 преступлений и вышло сразу, в январе. Такие были правила статистики, я участвовал потом в их устранении, что лишний раз доказывает, что для службы в Центральном аппарате МО РФ нужен ценз. Потому как толку не было нихера, а было сплошное сокрытие.
Я командиру сразу сказал, что надо искать хорошее: мы один хуй дисциплинарное соревнование по итогам года проиграли, то есть можно дисциплиной заниматься как положено, и не боясь некрасивого отчёта. Вот тогда-то и четыре особо вредных дембеля пошли под суд, за нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими, ещё один клиент – за самовольное оставление части (раньше возвращали по-тихому).
А прапорщик на срочной был в первой Чечне, и в плену полгода. Его служить как раз по протекции этой самой дамы взяли, и прапорщиком сделали. И вообще, он какой-то тихий и зашуганный был. Видимо, сильно зашуганный, поскольку его через пленивших бандюков на убийство и запрягли. Дальний Восток, 90-е, хули.
Тётя, кстати, чувствовала себя виноватой, хотя поди тут угадай; с конкретным человеком, сиротой, которому она помочь хотела. Это повышало её дружелюбие к нам, и конечную эффективность. Но я к тому, что институты гражданского общества, даже самодеятельные, не обязательно хрень полная и по определению враги. От них реально есть польза. Когда работаешь с ними умеючи.
Хотя и напрягают не по делу иной раз.
Journal information