"Они становятся в очередь, где-то кто-то кричит, демонстрирует что-то и так далее. Правда, на некоторых посмотрели в Гродно, так они хорошо устроились. "Лукашенко плохой", а сами живут во дворцах. Какая-то 80-летняя женщина кричала, орала. Прислали мне фотографию: особняк сына и ее особняк на одной площадке. Чего тебе не хватает?" - сказал Президент.
И тут же наступил вечер охуительных историй. Сало, мироистечение и две скупых мужских слезы. За судьбы родственников бабушки:
"Начать надо издалека. Во время войны немецкие полицаи арестовали и бросили в слонимскую тюрьму моих родных дядю Володю и тетю Галину. Их вначале посадили в тюрьму, а потом отправили в Германию на работу. Деда, их отца, расстреляли и повесили на его труп табличку с надписью «Партизан Ситкевич». Дядя и тетя тяжело работали в Германии. Никто их там не жалел. И вот победа. Дядька как был с мехом картошки, так и кинул его в немецкого хозяина. Взял лошадь, повозку, посадил Галину и еще одну девушку — Нину, на которой он потом женился, и поехал в Беларусь. На границе встретили ксендза, и он отговорил их возвращаться в Советский Союз, мол, там им будет плохо. Этот человек рассказал им, что набирают рабочих в Австралию. Они записались и уехали вместе с другими на новый континент. Три месяца плыли на теплоходе туда. Там построили дом, жили в Мельбурне. А как все у них начало получаться, то стали разыскивать родственников.
Так мы стали переписываться, и в 1972 году они сюда приехали, хотя очень опасались, что здесь их могут арестовать. Но, уезжая, купили мне машину и дали всем родственникам деньги — американские доллары и австралийские. Я тогда говорила: «Что ж вы делаете, меня же посадят». Мы хранили эти деньги долго так, как будто их у нас нет. И когда стало можно менять их — поменяли. Стали строить дом с мужем. Брали кредиты на стройматериалы, копили деньги, но строились. Муж был инженером-строителем, уважаемым в городе человеком и главным по возведению многих городских объектов. В 2016 году он умер. Все откладывал на свои похороны, и я отложила — так что у нас в доме тоже можно найти".
Я считаю категорически неприемлемым, когда глава государства устраивает срач имени «Вороньей слободки» или разборок на второй день деревенской свадьбы. Но я так же не приемлю, когда ебут мозги душещипательной хернёй.
Это я про дядю бабушки, которого угнали на работы из тюрьмы, куда он попал как партизанский родственник. Хер с ним – угнали на работы без подробностей, так тогда бывало; мужички под бело-красно-белым флагом, за который топит Тихановский, за которого бабуля та стоит, но почему-то скромно названные немецкими полицаями.
Интереснее, что дядюшка в мае 45-го, вот запросто так, взял телегу и поехал. Из Германии. Вопрос – в какую сторону? Предположим, в сторону «домой». Проехал без проблем с двумя молодыми женщинами кусок Германии и Польшу. В Германии банды недобитков Вермахта и СС, в Польше банды местных, убивавшие и грабившие всех, кто не поляк: немцев, евреев, украинцев, белорусов и т.п.; нападавшие на небольшие колонны советских войск. Эта хуета там несколько лет после Войны творилась, а дядя бабушки с двумями бабами свободно так проехал; на одной телеге. А по пути концерты давали; видимо, тем и кормились.
А тут спаситель-ксёндз. Привычка такая у ксёндзов – работников в Австралию вербовать, вот они и стояли по всей польско-советской границе. Которой, на минуточку, в то время демаркированной не было от слова «нихуя». Это потом Сталин поляков облагодетельствовал, за что его в нынешней Польше очень сильно ненавидят.
А тогда в той, немедленно послевоенной Польше было заебись – оттуда пароходы непосредственно в Австралию ходили; из польских портов под советским контролем. Австралия очень сильно пострадала от Второй мировой войны, потеряв половину населения, и ей немедленно понадобились белорусские батраки. Причём из Слонима, который был включён в состав СССР непосредственно перед войной, что как бы намекает на уровень образованности тех мешканцев и на их профессиональную пригодность.
В Австралии у аборигенов с той пригодностью было значительно хуже, поэтому их поселили сразу в Мельбурне, в одном из крупнейших городов. А хули ж? Поляки на Восточных Кресах всех неполяков загоняли в университет. Особенно осадчики, которым тех крестьян к земле в нагрузку дали. Инженерному делу обучали их и фундаментальным наукам. Потому и поднялся тот дядя в Мельбурне, и таки к родне приехал.
В 1972 году, заметьте, что как бы намекает на то, что дядя охуенный был контрабандист. Настолько охуенный, что провёз через советскую таможню чемодан с валютой. Ага, которую родственникам раздал, и, сука, все молчали. Даже тогда молчали, когда он, подданный Австралии, машину покупал. В 72-м году, вне всякой очереди; ВАЗ тогда на рынок работал немногим больше года. И ни один сосед их не заложил, ни в КГБ, ни в ОБХСС.
А потом, ни разу не боясь расстрельной статьи за валютные махинации, они те доллары прятали. Здесь бабушке немедленно надо вспомнить, как это было, и издать мануал, как десятками лет банкноты килограммами хранить, чтобы они не сгнили. В домашних условиях подполья. Потому как дом построить этих самых австралийских долларов надо именно на вес, американских – чуть поменьше, но всё одно, солидно.
Я не против, что у бабули и у её сына есть дома: святое дело. Я не против даже, если дедуля, инженер-строитель, тот дом построил на остатки от тех строек, которые он вёл в родном краю. Дело, в сущности, житейское. Врать нахуя?
Когда мне предъявляются претензии, что я стебу всех по списку кандидатов в кандидаты в белорусского Президента, то мне на это, прямо скажем, всё равно. Там другое слово, но его нельзя в этом абзаце приводить, дабы из рейтинга не выпилили; вы знаете это слово. Потому как этот суверенный цирк ничем хорошим не закончится. Даже для сына той бабули. У которого под большой вопрос встанет его благосостояние. Поскольку он за Тихановскую. Но он работает в России.
А почему это – шизофрения, мы в другой раз разберём.
Journal information